Рутгерс Себильд Юстинус

КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ:
голландский инженер-коммунист
Родился в семье врача Яна Рутгерса, известного деятеля «сексуальной революции» в Голландии.
Учился в политехнической школе в Дельфте. Получил диплом инженера-гидротехника, специалиста по железобетону.
Работал на реконструкции роттердамского порта, в муниципалитете Роттердама.
С 1899 года — член социал-демократической партии Голландии.
С 1908 — секретарь отделения строительства водных сооружений Королевского института инженеров Голландии.
С 1911 — работал в голландской Ост-Индии (сейчас Индонезия) директором управления строительства дорог и мостов. В 1915—1918 работал в Нью-Йорке представителем Голландско-Индийской железнодорожной компании и консультантом многих американских фирм.
В 1918 году приехал в Россию. Добирался в Москву через Сибирь во время гражданской войны. Вступил в ВКП(б), участвовал в работе первого конгресса Коминтерна.
В январе 1920 года по поручению Ленина возглавил зарубежное бюро Коминтерна для подготовки второго конгресса.
В мае 1921 совершил поездку на Урал и в Сибирь для выяснения возможностей использования богатств Кузнецкого угольного бассейна, для развития промышленности Урала. После возвращения группы Рутгерса в Москву и проведения долгих согласований 25 декабря 1921 года был подписан договор между СТО и инициативной группой в составе Рутгерса, Билла Хейвуда, Д. Байера о создании автономной индустриальной колонии «Кузбасс».
С 1922 по 1926 Рутгерс — председатель правления АИК «Кузбасс».
В 1930—1938 (с перерывами) работал консультантом по экспертизе крупных строительных проектов в СССР, член коллегии по делам иностранных специалистов при РКИ. Член редколлегии советской англоязычной газеты «Moscow news».
В 1938 вернулся в Голландию. Во время второй мировой войны участвовал в движении Сопротивления. После окончания войны — член ЦК общества «Нидерланды — СССР». Под его руководством издавался журнал «Нидерланды — СССР».

ПОДРОБНО:
 Рутгерс (Rutgers) Себальд Юстинус (21 января 1879, Лейден, - 14 июня1961, Гаага), деятель голландского и международного коммунистического движения. Председатель правления, главный директор Автономной индустриальной колонии «Кузбасс»
Жизнь и деятельность в официальной историографии
Себальд Рутгерс родился в 1879 г. в г. Лейдене. Его назвали в честь деда-пастора Себальда Рутгерса. В роду Рутгерсов почетной считалась деятельность священнослужителя, и отец Рутгерса Ян Рутгерс в начале своего жизненного пути тоже был пастором. Но вскоре под влиянием общественного движения, социал-демократических идей он решил, что принесет обществу больше пользы, став врачом. Он переезжает в Лейден и становится студентом медицинского факультета Лейденского университета. Юные годы С. Рутгерса проходят в Роттердаме, где отец его был известным врачом и активным общественным деятелем. Юноша рос в типичной голландской семье: с раннего детства приучался к строгой дисциплине, исполнительности. И, вместе с тем, ему представлялась самостоятельность, свобода.
Взгляды молодого Рутгерса формировались не только под влиянием семейных традиций, но и духовной обстановкой характерной для рубежа XIX и XX вв. Это было время новых идей, нового взгляда на пути улучшения жизни общества. Себальд Рутгерс был уже студентом одного из лучших европейских учебных заведений - Делфтского высшего технического училища.
В 1900 г. он с отличием его закончил и как один из лучших выпускников получил приглашение на интересную и перспективную работу - строительство крупнейшего в Европе Роттердамского морского порта. Он стал автором и исполнителем проекта создания нового мола. Он был известен среди инженерных кругов как знаток применения новых строительных материалов, его статьи часто появлялись в научно-технических журналах, он получал приглашения на международные конгрессы.
Одновременно его привлекала общественно-политическая жизнь страны. Он активно участвовал в социал-демократическом движении. Рутгерс мечтал попробовать свои силы на большой самостоятельной работе и принял приглашение на о. Суматра, где стал во главе управления строительством дорог и мостов. Круг его деятельности обширен: кроме строительных работ его интересовали многие социальные проблемы. В 1915 г., когда уже шла мировая война, он покинул Суматру и решил вернуться на родину, предварительно посетив США. В США Рутгерс установил деловые связи и получил приглашение занять должность представителя голландско-индонезийской железнодорожной компании в Нью-Йорке, здесь же он познакомился с руководителями социалистического движения.
В США его застала весть о событиях в России. Позднее, когда историков заинтересует деятельность Рутгерса, в ряде работ будет звучать мысль о том, что именно социалистические и коммунистические идеи, вера в мировую революцию приведут его в Советскую Россию. Идея помочь новому государству, его экономическому развитию будет все больше и больше занимать место в планах голландского инженера.
Он принял решение - ехать в Советскую Россию. Через своих друзей в Москве он встретился с представителями правительства. Он встретился с В.И. Лениным и получил назначение на должность генерального инспектора водных путей. Со свойственной ему энергией Рутгерс включился в практическую работу. Тогда, впервые посетив Россию, он обратил внимание на Сибирь, ее богатства, перспективы их развития.
В 1911 г. для международного конгресса в Стокгольме был подготовлен доклад российского ученого Богдановича «Железные руды России». В том же году в Париже была издана книга профессора геологии де Лонэ. Кроме того, существующее в Кузбассе акционерное общество «Копикуз», в содружестве с учеными Петербурга и Томска, выдвинули идею создания «Урало-Кузнецкого комбината». В этом проекте предполагалось создание в Кузбассе коксохимического производства и, в будущем, строительство металлургического завода. 
28 июня 1921 года рабочая группа во главе с Рутгерсом выехала из Москвы. Во время пребывания в Новониколаевске Рутгерс убедился, что Сиббюро ЦК РКП(б) заинтересовалось проектом создания иностранной колонии в Кузбассе. Посетили южную часть бассейна, а на обратном пути — г. Щегловск. Уезжая в Голландию, он берет на себя обязательства о встречах с голландскими социалистами, передачи им писем Ленина.
Второе его посещение России совпало с Третьим Конгрессом Коминтерна. Он встретился в Москве с деятелями рабочих, социалистических и коммунистических партий, профсоюзов Т. Баркера, У. Хейвуда, Г. Кальверта и других. Они рассказали ему о движении среди американских рабочих об оказании помощи Советской России в укреплении ее экономики. Созревала идея создания колонии в Сибири и на Урале, где работали бы рабочие со всего мира. Эти свои планы они изложили в письме к Ленину, и в своем ответе Ленин писал: «...По существу. Я - за».
Инициативная группа получила разрешение на поездку на Урал и в Кузбасс «...для выявления на месте предприятия и источников сырья». 22 июня 1921 г. СТО принял постановление «Об американской промышленной эмиграции». В этом постановлении признавалось возможность сдачи промышленных предприятий американским рабочим и особо отмечалась необходимость поездки инициативной группы во главе с Рутгерсом на Урал и в Кузнецкий бассейн. После возвращения группа убедилась в правильности выбора района для создания колонии.
19 сентября 1921 г. представители группы были приняты Лениным, который дал указания СТО подробно изучить проблему и принять решение. 28 октября 1921 г. был подписан договор с организационной группой. Начались первые шаги по организации колонии. В Нью-Йорке было создано специальное бюро для формирования партий колонистов, Рутгерс выехал в Берлин для закупки оборудования. В Кемерово приехала группа рабочих строителей (главным образом финнов) для строительства жилья для колонистов (построенные ими дома и сейчас стоят в Рудничном районе Кемерово). В Кемерово выехал член инициативной группы У. Хейвуд.
Весной 1922 года приехали первые партии колонистов и Руггерс, который возглавил «Автономную Колонию «Кузбасс»» (АИК «Кузбасс»). Вскоре приехала вторая группа, где было больше специалистов. В числе их был инженер А. Пирсон, вставший во главе Кемеровского рудника. Колония приступила к своей деятельности: увеличение добычи угля на основе четкой организации труда, подготовка к пуску недостроенного «Копикузом» коксохимического завода. В последующем первоначальный договор был уточнен и дополнен с учетом новой экономической политики и 25 декабря 1922 г. был подписан новый договор уже с представителями АИК «Кузбасс».
Рутгерс стал руководителем предприятия Автономной индустриальной колонии «Кузбасс». Его кандидатуру поддержал В. И. Ленин. Рутгерс разъяснял прибывшим иностранным рабочим характер новой организации. В своей работе он опирался на коммунистов. Здесь была партячейка, в которую вошли иностранные рабочие.
Перед руководителем колонии Рутгерсом стояли нелегкие задачи: улучшение кадрового состава, набор специалистов в Европе (Германия, Нидерланды, Бельгия), четкое распределение функций среди членов правления, инженерно-технической службы, сокращение прежнего бюрократического аппарата, улучшение технического оборудования шахт. Работа двигалась успешно: увеличивается добыча угля, завершается строительство коксохимического завода. 2 марта 1924 г. завод пущен, а это частичное решение Урало-Кузбасского проекта. Рутгерс обратился в Москву с предложением о передаче АИК Южного района и Гурьевского завода.
12 ноября 1924 г. СТО принял постановление о передаче этих районов АИК «Кузбасс». В этом постановлении передача рассматривалась как первый шаг к объединению управления всем угольным бассейном, что имело прямую связь с идеями Урало-Кузнецкого проекта. Это был путь к решению перспективных задач. О том, что Рутгерс и его сторонники стремились к перспективному развитию свидетельствуют многие начинания: подготовка к строительству нового моста через Томь, продвижение сбыта кузнецкого угля за Урал, начало осуществления нового строительства города (для этого Рутгерсом был приглашен известный голландский архитектор Ван-Лохем).
Последние годы деятельности АИК были сложными. Число противников росло; считали, что промышленность окрепла и не нуждается больше в предприятиях типа автономной колонии, росло недоверие к иностранцам и многое другое.
B 1927 г. АИК перестала существовать. После ликвидации АИК С. Ю. Рутгерс в 1927 году вернулся в Голландию с твердой уверенностью, что «маленький интернационал в Сибири» сделал большое дело.
Рутгерс и часть аиковцев сохранили свои связи с СССР. Рутгерс дважды приезжал в Москву в начале 20-х гг., где его опыт был использован в качестве консультанта по крупным строительным проектам. Живя в Голландии, он поддерживал связи с аиковцами, оставшимися на работе в СССР. В годы оккупации Голландии он был связан с движением Сопротивления, за что подвергался аресту. В 1951 и 1956 гг. он приезжал нa Урал в г. Миасс, где жила его дочь со своей семьей. Да конца жизни Рутгерс сохранил интерес к России: писал статьи, отклик на работы российских ученых, исследующих деятельность АИК «Кузбасс».
Деятельность АИК «Кузбасс» и Себальда Рутгерса: малоизвестные факты истории (читать дополнительно)
Автономная колония "Кузбасс", являлась предприятием, через подведомственные структуры которой золотые рубли вывозились из страны в виде процентов на вложенный европейскими банкирами капитал. Происходило это в условиях, когда дипломатические отношения с европейскими державами фактически были разорваны. В России Автономная колония "Кузбасс" постоянно встречала противодействие со стороны множества ведомств, но Кремль, наделил АИК особым "автономным" статусом. АИК не подчинялась, как обычные советские тресты, ВСНХ (Совету Народного Хозяйства), и контролировалась высшим органом той поры - Советом Труда и Обороны (СТО). Цель сотрудничества с иностранцами изначально декларировалась так: европейские и американские пролетарии помогают русским воссоздавать индустрию.
Но это была лишь вывеска. Технической интеллигенции и начальства мелкого звена были заявлены иные цели - ввоз в страну дорогостоящего европейского оборудования по частным каналам, потому что официальные отношения с Европой и Америкой налажены еще не были. Рутгерс оказался звеном между европейскими предпринимателями и Россией.
Разумеется, "низам" разъяснялось, что Рутгерс - "коммунист", "товарищ". И, стало быть, никаких выгод не преследует. Однако на деле все обстояло с точностью до наоборот. Рутгерс в одном лице был продавцом (европейское оборудование и даже лопаты и рукавицы закупались и продавались России его доверенными людьми), посредником (диктующим отпускные и закупочные цены) и покупателем европейской продукции (ибо как руководитель колонии самолично или через доверенных лиц сам у себя покупал товар). Более того. Документами, подписанными на уровне СТО, предполагалось привлечение в АИК иностранного капитала, проценты с коего вывозились из страны беспошлинно, причем в червонных рублях. Посреднические услуги между СССР и Европой недешево оплачивались: оборот колонии составлял миллионы золотых рублей. Результативность же и выгода от такого посредничества для СССР не всегда была очевидна. Например, знаменитый кемеровский инженер И.И. Лоханский заявлял, что польза от АИКa была неадекватна вложенным средствам. Мнение Лоханского, конечно, можно бы проигнорировать, кабы не одно "но": до момента своей временной, но грозной опалы, среди российских инженеров-химиков тех лет он был звездой первой величины.
Многие "акции" Рутгерса были фактически неконтролируемы. Контролирующие инстанции не всегда допускались в его епархию под предлогом дарованной Кремлем "автономии". И если взять на веру слова Лоханского, получалась удивительная картина: эффект от посредничества не адекватен вложенным средствам, капиталы же настолько впечатляющи, что в иных документах АИК называлась "самой значительной стройкой Сибири".
Протекция, оказываемая Рутгерсу Кремлем, тщательно оберегаемое Кремлем невмешательство во внутренние дела колонии, причастность первых руководителей Кремля к денежным потокам Рутгерса, нерачительность использования отпущенных средств, которые тратились иногда отнюдь не на самое необходимое, тщательно маскируемое и засекреченное отмывание полученных с капитала процентов в Европе, причастность к делам АИКа лишь небольшой кучки кремлевских "поводырей" - все это, вместе взятое, не могло не вызвать закономерных вопросов.
В 1922 году большевистские лидеры не могли гарантированно утверждать, что их власть продержится хотя бы два-три года. В условиях промышленного и политического кризиса вкладывать деньги в долгосрочные хозяйственные проекты было делом явно нерачительным. Это осознавал и сам Рутгерс, закрывший в Кузбассе в период АИКа несколько шахт. Сбыт угля Рутгерс находил с великими трудностями, и это ему удавалось только при помощи кремлевской протекции. Но если дело - не в увеличении кузбасского промышленного производства (в условиях отсутствия рынка сбыта это только усугубило бы кризис), - то зачем нужна была АИК?
Большевики, как известно, широко оповещали о своих материалистических убеждениях. Именно потому попытка отказаться от денежных отношений во времена военного коммунизма в конце концов при НЭПе была аннулирована. Алмазный фонд таял на глазах.
Между тем Рутгерсу открывают доступ к мощным финансовым потокам, обеспеченным золотом. Золото оседает в Европе именно у тех людей и банкиров, которые лично знают Рутгерса. В условиях политической нестабильности в России знакомство с Рутгерсом вполне могло рассматриваться руководством страны как гарантия безбедной жизни зарубежом в случае падения Советов. К такому выводу пришли историки после изучения тысяч АИКовских документов.
Сибирским партийным и профсоюзным лидерам не совсем было понятно, что делает Рутгерс в Кузбассе. Считалось, что "Кузбасстрест", если бы его финансировали так же, как АИК, работал бы ничуть не хуже.
Впрочем, на компетентность сибирских властей рассчитывать не приходилось. Например, в Сиббюро Центрального Комитета Всероссийского Союза Горнорабочих в 1922 году считали, что "в русских условиях ручной труд более прогрессивен по сравнению с машинами" и поэтому выступали против мероприятий Рутгерса по механизации кузбасских шахт. Для того, чтобы дискредитировать дело Рутгерса, приводились даже цифры, доказывающие, что "механизация только уменьшает производительность труда". Труд иностранцев в Кузбассе, согласно тем же источникам, был тоже непроизводительным, и дабы повысить его результативность предлагалось ограничить американцев в питании и сократить их заработок.
Несмотря на множество известных документов и фактов, публикация исповедей самих колонистов, вполне справедливо обозначавших дело Рутгерса как авантюрное, вызвала и вызывает протесты среди оппонентов. Само явление Рутгерса в Кузбассе сопровождалось скандалом. Многих колонистов затравили и они вынуждены были спасаться бегством из Кузбасса, едва успев в нем обосноваться. Иностранным специалистам пришлось выслушивать лекции о прогрессивности ручного труда и нецелесообразности механизации шахт.
В 1922-1924 гг. в Кузбассе наиболее отчетливо появилось противостояние двух хозяйственных блоков: АИКа и "Кузбасстреста". В 1923 г. по линии наркомата устроили обследование работы АИКа (и одновременно - "Кузбасстреста"). Сопоставление этих двух кузбасских хозединиц в бумагах названного "обследования" было подано отнюдь не в пользу АИКа. И потребовалось организовать другое, по линии СТО, инициированное членом политбюро Каменевым. Новое обследование перечеркивало результаты предыдущего, сталинского.
Становится понятным, почему АИК развалился именно в момент усиления роли Сталина (и, соответственно, резкого падения "акций" Каменева и Рыкова). Как бы то ни было, Рутгерсу пришлось обороняться от наркомата РКИ, убеждая последующую комиссию СТО в том, что все выглядело не столь уж плохо, как это представляло ведомство Сталина.
Рутгерс лелеял обширные планы. Хотел уже в 20-е годы построить мост через Томь, а также прорыть тоннель под рекой. Произвел даже соответствующие разведки. По тоннелю предполагалось транспортировать уголь, ибо старая копикузовская канатная дорога уже отработала свой срок. Разумеется - просил большие субсидии. Причем мост обошелся бы приблизительно в такую же сумму, как и весь годовой оборот АИКа в золоте. Денег не дали, и очередного "освоения средств" не получилось.
Мост построят двадцать лет спустя пленные немцы. Он же ратовал за создание в Кемерове, помимо работающего коксохимического, ряда других заводов: сернокислотного, брикетного, креозотного, а также по выпуску красок, газов и взрывчатых веществ.
Советская действительность перечеркивала многие начинания иностранцев. Например, тот же Рутгерс уверял Кремль, что АИКовская ферма к 1930-му году будет давать более миллиона золотых рублей прибыли! Притом, что она всегда оставалась в АИКе убыточной. В 1923 году он писал, что ферма уже через два года, может дать 50 тысяч пудов льняного семени "для извлечения льняного масла" и 25 пудов волокнистого льна, а также сотни тысяч пудов жмыха, а из льняного масла АИК будет выделывать натуральные краски для продажи.
Рутгерс также уверял, что американские фермеры с удовольствием будут работать в Кузбассе и вкладывать в коммунальное сельское хозяйство капиталы. И это при том, что колонисты уже бегут из Кузбасса толпами, вполне уверившись в том, что СССР - место гиблое и бесперспективное.
В Томь сбрасывалась аммиачная вода и другие побочные продукты и отходы химзавода и пользоваться речкой было опасно для здоровья, так что чистую воду на Красной Горке выдавали по талонам. На один талон можно было приобрести в день только полтора-два ведра на человека. Талоны на воду запрещалось передавать в пользование другим лицам, и они были именными, персональными. Водой спекулировали, как на базаре. Возчики воды утаивали ее остатки для себя. В банях же мылись производственными стоками, так что шахтеры чуть не поголовно страдали кожными заболеваниями: кожу стягивало и она покрывалась сыпью. В 1924 г. в окрестностях Кемерова существовало только две бани, одна их них работала четыре дня в неделю, другая же совершенно разваливалась и "была небезопасна в заразном отношении".
Имеются другие документы. Например, о том, как личный секретарь Рутгерса Бронка Корнблит приказывает населению Красной Горки соблюдать хотя бы элементарные нормы санитарии. Так, предписывается не выливать помои перед окнами бараков, а вырывать в снегу специальные ямки для этой цели, и не устраивать сортиры с выходом на центральную улицу. Идет также борьба против повседневной практики утепления бараков и стаек с внешней стороны кучами навоза, что способствует распространению инфекции.
Фальсификации истории Красной Горки начались не сегодня и не вчера. Они - неизменный спутник тех времен, когда поощрялись умолчания. Выявляются примеры подтасовки цифр. Так, в иных бумагах, обсуждаемых в Кремле, производительность АИКовских предприятий дается не в тоннах, рассчитанных на количество занятых в производстве рабочих, а... калькулируется, исходя из потребляемого АИКом динамита, и эту странную авантюрную статистику высокопоставленные игроки вводят в оборот с единственной целью дискредитации Рутгерса.
Однако само вскрытие неблаговидных статистических подлогов, произошедшее еще в 1924 году, ни о чем ни говорит. АИК, хотя ее преимущества перед "Кузбасстрестом" и были очевидны, на цивилизованное европейское предприятие не походила. М. Кушникова и В. Тогулев анализируют уникальный документ - сведения о заработках самых видных АИКовских инженеров, которые они получали в Европе. За исключением доктора Малера, который за границей зарабатывал 1000 долларов в месяц, никто из инженеров АИКа в Европе не ценился. Это были специалисты средней руки. Становятся понятны жалобы колонистов, которые в своих исповедях писали, что производство в Кемерове - лишь "оскорбление технического принципа ведения хозяйства". История АИКа - это бесконечная цепь действий и противодействий, интриг, фальсификаций, столкновения интересов. В 1924 году нападки сталинского наркомата удалось нейтрализовать. "Кузбасстрест", за который ратовали наркоматовцы, желая расширить сферу его влияния в ущерб Рутгерсу, не остался безответен. И вновь возникла интрига.
Кемеровский коксохимзавод не мог работать без кольчугинских (ленинск-кузнецких) углей. Кемеровское месторождение не устраивало химиков по качеству угля. Кольчугино же - в ведении "Кузбасстреста". Стремясь наказать Рутгерса за понесенные "Кузбасстрестом" моральные убытки и провал наркоматовской операции, кузбасстрестовские вожди отказались вовремя грузить кольчугинский уголь в Кемерово. Коксовые печи должны были неминуемо остановиться. Рутгерс пошел на фабрикацию бракованного кокса на кемеровских углях, лишь бы сохранить сами печи и не остудить их. Одновременно он отсылает петиции своим могущественным союзникам. Исход битвы известен: у "Кузбасстреста" отобрали кольчугинские и прокопьевские копи, а также Гурзавод, и передали эти предприятия АИКу.
Сохранились документы, из коих явствует, что он собирался прибрать к рукам также Надеждинский металлургический завод на Урале и Черемховский угольный бассейн, но не успел. Политическая конъюнктура оказалась для него невыгодной. Крах колонии был неминуем, но Рутгерс, очевидно, не умел этого предвидеть или решил рисковать "до упора". Так, в 1926 г. в Москве широко обсуждается идея Тельбесстроя, которая со временем привела к Кузнецкстрою. Рутгерс - тут как тут. Вновь - столкновение интересов. В пользу Тельбесса собираются отсечь от АИКа Прокопьевский рудник и Гурьевский металлургический завод. Рутгерс шлет протесты таким известнейшим в стране лицам, как Пятаков, Межлаук и Эйхе. Он просит допустить АИК к участию в Тельбесской новостройке хотя бы "на паях". Планы Рутгерса - обширны и смелы. Если бы они осуществились, сегодня Кузнецкстрой считали бы детищем не Франкфурта, а Рутгерса. Увы, не все бои можно выиграть. В схватке за будущий Кузнецкстрой Рутгерс слишком разгорячился и походя задел несколько московских чиновников, чем противопоставил их себе.
Все рухнуло в одночасье. Обращения к Пятакову не помогали. Совет Труда и Обороны перестал быть ласковым к Рутгерсу и настаивал уже на сокращении когда-то дарованной АИКу автономии. Кремль инициирует реорганизацию АИКа, в которой Рутгерсу уже места нет. АИК обслуживала даже военные цели, поставляя уголь на эсминцы и линкоры. Но и торгово-промышленный банк отказывает в кредитах. В чем же причина краха?
Главное обвинение состояло в том, что "бухгалтерия Рутгерса фиктивна". Однако соль в том, что истинную "бухгалтерию" с выходом на беспошлинный вывоз процентов за рубеж в Кузбассе не должен был знать никто. Это была тайна за семью печатями.
Сегодня об истории АИКа мы знаем непозволительно мало. До сих пор, как правило, цитировались только два постановления СТО, касающиеся АИКа. На самом деле их было как минимум пять. В подготовленной М. Кушниковой и В. Тогулевым книге - 5-м выпуске "Документального наследия Кузнецкого края", - приведено 4000 машинописных страниц, касающихся истории Красной Горки и АИКа. Приводятся в ней и документы, подписанные Каменевым, Рыковым, секретарем Ленина Фотиевой. Нигде и никогда ранее означенные документы не публиковались. Однако чем больше документов - тем загадочнее кажется АИК и неоднозначнее - Рутгерс.[2]
Имя в Кузбассе
Память об этом человеке сохранилась в Кузбассе. В Рудничном районе Кемерова есть улица Рутгерса. В доме истории АИК создан музей «Красная Горка», главной частью которого являются строения и экспозиции, связанные с историей колонией и деятельностью ее руководителя. В главном корпусе музея, доме, где жили приезжающие колонисты, есть мансарда: крутая лестница ведет в маленькую комнату. В 20-е гг. в нее часто поднимался Рутгерс, в настоящее время она мемориальная. Из окна этой комнаты видна Томь и ее берега.
В последние годы голландские ученые, архитекторы проявляют большой интерес к истории колонии и деятельности голландцев, в т.ч. и Рутгерса. Свидетельство тому - их материальная помощь музейному комплексу, участие в изучении истории «АИК», подготовка к открытию памятника. Растет и число исследователей, публицистов, пишущих об АИК, ее людях. И это свидетельство того, что имя Рутгерса не забыто в нашем крае.